Мертвое Небо - Страница 81

– Ты, это, не ори,– сказал он.– Счас открою.

«Счас» растянулось минут на десять. Стражник отпирал ворота в одиночку: не делиться же, в самом деле, с этими пьянчугами!

– Шуми не особо,– предупредил он, когда Данил въехал в ворота и заветный кошелек переменил хозяина.– Разбудишь десятника – тады будешь по новой платить.

– Ни в коем случае,– пообещал Данил, наклонился, снял с головы стражника шлем (хуридит даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень) и опустил кулак на стражников затылок.

Подъехав к караулке, Данил убедился, что вывел из строя единственного бодрствующего привратника. Остальные преспокойно дрыхли. Что ж, здоровый сон удлиняет жизнь.

Данил выехал из ворот и подал сигнал.

Через десять минут тысяча всадников без помех въехала в ничего не подозревающий Засов. На рысях конгаи проследовали к солдатским казармам и без особых проблем разоружили гарнизон. Неважная репутация солдат-хуридитов вполне оправдалась: сопротивления они не оказали ни малейшего. Разобравшись с гарнизоном, конгаи обложили обиталище. Обложили, но штурмовать не стали. Этим занялись попозже, когда подтянулись осадные орудия.

Спустя пару часов светлорожденный Данил Рус и Бронзовый Дракон Виг сидели за черным столом, пили черное вино вместе с городским атаманом Кривым Ножом и слушали, как грохочут конгайские туры. Туры долбили стену обиталища. О запершихся монахах, впрочем, собеседники не беспокоились. Данила больше заботило то, что его старый недруг Дорманож, оказывается, выжил и несколько дней назад отбыл в Воркар вместе с риганцами. Ну а Кривой Нож, поглядев на стальные наголовники конгайских боевых пардов и сверкающие доспехи всадников, вообще вычеркнул монахов их списка своих забот. Атамана куда больше интересовало, какие порядки заведут в Засове конгаи. Бывший контрабандист, он хорошо знал строгость Закона по ту сторону гор. Но знал также, что соблюдение закона часто зависит от десятника, перехватившего контрабандный товар. А поэтому упирал на то, какой полезной станет для завоевателей дружба с «черными повязками».

– Мы преподнесем вам Хуриду на серебряном блюде! – сладко пел косоглазый атаман.– Вам останется перебить монахов, только и всего.

Виг посмотрел на светлорожденного. Данил кивнул. Да, «черные повязки» – реальная сила. И косоглазый знает, что говорит.

– Поручите мне навести порядок в городе – и не пожалеете! – заявил атаман.– В Засове каждая крыса у меня в кулаке.

Вигу совсем не хотелось отдавать Засов воровскому атаману, но командующий понимал: у них слишком мало воинов, чтобы оставлять гарнизоны в каждом захваченном городе.

– Что скажешь, светлорожденный Данил?

Светлорожденный Данил, более известный в Засове под именем Демон, окинул атамана холодным взглядом.

– Так,– сказал он.– Думаю, через час мы разобьем стену и возьмем обиталище. Монахов, что уцелеют, я передам тебе. Знаешь, что с ними делать?

Кривой Нож ухмыльнулся. Демон хочет повязать его кровью святых братьев. Что ж, Нож не против.

– Знаю,– сказал он.– Тебе понравится, Демон!

– Хорошо. С этой минуты за порядок в городе отвечаешь ты. И не дай тебе боги порешить или выпотрошить кого-нибудь, кроме монахов. Ясно?

– Без вопросов! Тебе понравится.

– Тогда по рукам,– произнес светлорожденный.– Только не забудь…– Сдвинув брови, он одарил атамана свирепым взглядом,– если вздумаешь предать нас, я сам тебя отыщу и, клянусь Рогами, тебе это совсем не понравится!

Алчущий Силы Гатаург отдыхал, лежа на подвесной койке в крохотной каюте на баке хуридского флагмана «Гнев Величайшего». Под потолком каюты парил волшебный огонь, освещая покрытые потрескавшимся лаком стены и плавающий в воздухе фолиант, раскрытый на описании заклятий Приношения. Но чародей не читал, он грезил. Может быть, поэтому он не сразу заметил, как медленно угас, будто вытек, волшебный свет. Очнулся Гатаург, только когда рухнул на пол тяжелый, окованный по углам бронзой фолиант. Вернувшийся к реальности чародей скорее удивился, чем встревожился. И попытался снова создать светящийся шар. Но вместо сгустка яркого света в воздухе возник жалкий едва-едва мерцающий клубок. Вот теперь Гатаург обеспокоился не на шутку и сотворил более сложное заклинание, долженствующее обострить его ночное зрение. Результат оказался пренебрежительно ничтожным. И Гатаург по-настоящему испугался.

IV

– Вижу! – прилетел сверху крик мачтового.– Вижу много чужих кораблей!

– Четверть на правый борт,– скомандовал Эрд кормчему.

Затем знаками показал сигнальщику: «Всем. Боевой порядок первый».

Флагман, опередивший остальные корабли на четверть мили, круто взял к востоку.

Повинуясь команде с идеальной четкостью, Южная эскадра в считанные минуты сломала походный ордер, расходясь широкой дугой, обеспечивающей наилучшую позицию для огненного боя. Перестроившись, точно выдерживая интервалы, эскадра, почти не потеряв в скорости, продолжала идти на север. Вскоре уже не только драконьи глаза впередсмотрящих в мачтовых бочках, но и те палубные, у кого зрение поострей, смогли разглядеть красные точечки у вставшей впереди земли.

На хуридских кораблях противника заметили с изрядным опозданием – очень уж увлеклись перестрелкой с защищающими гавань фортами. Перестрелкой малоэффективной с обеих сторон, поскольку велась она со слишком большой дистанции. Налетчики уже успели убедиться в меткости имперских баллистеров и держались на почтительном расстоянии.

Вообще-то хуридиты рассчитывали захватить город ночью, врасплох. Но врасплох захватили их самих. Влепили огненный залп прямо в передовой корабль. Точнехонько, несмотря на темень безлунной ночи. А как вспыхнул: полфлота – будто на ладони. Отступили, конечно. Понадеялись на Алчущего, которого передал армаде Наисвятейший. Алчущий же, хоть, говорят, и принял Истинную веру, а все равно оплошал. Сначала вообще ничего не смог, а потом и вовсе, вместо того чтоб развалить, как обещал, форты, поджег надстройку собственного корабля. Пожар потушили, но капитан осерчал, велел колдуна повязать, вырвать язык и повесить за ноги на рею. Колдун и тут оплошал – никого в прах не обратил, только ругался. А как язык вырвали, и ругаться перестал.